АРХИТЕКТОР АНДРЕЙ СУМАТОХИН
'Почему вы должны меня знать'
Статья для MОСКВИЧ MAG
'Почему вы должны меня знать'
Статья для MОСКВИЧ MAG
В детстве я любил рисовать.
Уже с пятилетнего возраста мне запрещалось рисовать на отдельных листочках. Я должен был рисовать только в специальном альбоме. Отсюда интерес не только к рисованию, но и к обобщению – умению подниматься от частных случаев к самым общим принципам.
Архитектор прежде всего романтик…
Приходишь на загородный участок, где скоро начнется строительство по твоему проекту: бурьян, крапива, пижма. Проходит несколько месяцев, и ты уже стоишь на втором этаже дома. Смотришь через окно, еще без рамы и стекол, сверху вниз на желтеющую еще кое-где пижму… В этот момент ты осознаешь, что здесь, среди бурьяна, по особым законам организовано новое культурное пространство. Точнее, это то же пространство, что и было, но ты разделил его на части стенами и перекрытиями, соединил эти части проемами и лестницами. Воздух остался тот же, но уже можно ходить из комнаты в комнату, выглядывать в окна, и это настоящее, рукотворное чудо… Все культурные люди посещают памятники архитектуры, древние, средневековые, всякие, но если ты строишь сам, у тебя есть возможность наблюдать процесс роста архитектуры из пустоты. И это происходит со всей очевидностью прямо перед тобой, в Ближнем пространстве.
Как заниматься архитектурой?
В учебниках сказано, что архитектура – это создание пространства для различных социокультурных целей, а значит, это создание Ближнего пространства для тех, кто в нем будет находиться, жить, взрослеть, бывать. А если у тебя вовсе нет ощущения Ближнего пространства, если ты не отдаешь себе отчет, в каких пространствах как ты себя чувствуешь, если ты не накапливаешь этот опыт и не научился его воплощать в своей работе, то как ты можешь заниматься архитектурой? Безусловно, архитектура зиждится на телесном опыте пребывания в самых разнообразных пространствах, и, наоборот, дает нам этот ценнейший опыт! Значит, главное для архитектора – быть внимательным к тому, что вокруг, научиться внимать Ближнему пространству.
Большая польза в бесцельных прогулках.
Это мое любимое занятие. Во время таких прогулок – фланирования – открывается многое, что пропускаешь, двигаясь куда-нибудь с определенной целью. Иногда, даже, удается совсем сблизиться с окружением… Вот скажем, у нас в Москве очень мало каменных средневековых построек. А вчера вечером я случайно проходил мимо сохранившихся в Брюсовом переулке русских 'палат'. На белеющих в сумерках стенах особенно загадочно чернели маленькие оконца, расположенные одно относительно другого без видимой современному глазу логики. И я ощутил, что в нескольких шагах от меня существует другой хронотоп, течет другое время. Форма постройки до сих пор удерживает вокруг себя часть давно исчезнувшего мира.
Архитектурная практика ведет к размышлениям.
Размышления побудили меня к чтению лекций: по архитектуре, традиционной японской эстетике, социальной антропологии. Шло время, лекции множились и даже вызывали интерес у слушателей, но только с появлением в моем сознании понятия Ближнее пространство я наконец-то понял, о чем так много лет рассказывал аудитории. Пришло и правильное название преподаваемой 'дисциплине' – ближневедение.
В 2017-ом году я принял участие в 'Тарковских чтениях'.
Чтения проводились в поселке Мясной Рязанской области, а именно, в сарае, который построил возле своего дома Андрей Арсеньевич. Аудитория состояла, в основном, из людей, которые учатся на кинорежиссеров. Читать на архитектурные темы там было бы странно, и мне, конечно, хотелось что-то сказать о Тарковском, о его фильмах. Ведь Тарковский безусловно был режиссером с обостренным чувством Ближнего пространства, он желал и умел его изображать. В конце концов я подготовил лекцию 'Далеко и близко в пространстве Тарковского' и впервые заговорил о утрате современным человеком Ближнего пространства. Вскоре появилась идея проекта, который получил название 'Кафедра Ближнего Пространства'. Поэтому 15 августа 2017-го года, день чтения лекции в сарае Андрея Тарковского, мы считаем днем рождения Кафедры.
Сейчас многие говорят о междисциплинарности.
К сожалению, это слово чаще всего становится пустой фигурой речи, за которой не стоит реальный механизм взаимодействия между отдельными областями знаний. Ближневедение дает реальную платформу для такого взаимодействия. Многие современные научные дисциплины, социальные и художественные практики фактически коренятся в Ближневедении и могут рассматриваться как отделы этой протодисциплины. Это как лепестки, исходящие от сердцевины цветка... Вот, кстати, пример: садовод и кастомайзер автомобилей. Казалось бы, более удаленных друг от друга практик и не придумать. Но, и садовод, высаживающий местные растения вместо экзотических и создающий композиции из все той же пижмы, и кастомайзер, создающий из старого авто при помощи болгарки и сварочного аппарата нечто нетиражно-рукотворное, занимаются по сути одним и тем же делом – приближением себя и тех, кто будет воспринимать результат их деятельности. Только трудятся садовод и кастомайзер в разных отделах Ближневедения.
Не каждый помнит, что в Москве есть остров.
А он есть! Остров образовался после строительства Водоотводного канала в конце
18-го века. Остров протяженный - чтобы обойти его, шагая по набережным Москва-реки и канала потребуется часа три - но узкий, - поэтому москвичи и гости столицы, спеша по своим делам, пересекают его пешком и на транспорте по многу раз на день, не понимая, что перемещаются с 'континента' на остров и обратно. Остров плохо осознается горожанами, поэтому, наверное, у него не было устоявшегося названия. Последнее время, правда, его чаще всего именуют Балчугом. Чтобы привлечь внимание к факту существования московского острова, Кафедра планирует выпуск марки с его изображением. Почему выбран формат почтовой марки? Хотелось, чтобы о Ближнем пространстве в городе напомнила миниатюрная графика, для рассматривания которой нужен пинцет и лупа, графика, которая сама по себе требует приближения и неспешного рассматривания в противовес мимолетному скольжению пальцем по экрану гаджета.
КБП мыслится мне в трех ипостасях.
Во-первых, как общность людей, желающих и умеющих всматриваться в близь, во-вторых, как вполне серьезный исследовательский проект, и в-третьих – как теоретическая база для моей архитектурной практики. Надеюсь и верю, что все эти векторы развития окажутся плодотворными.
Андрей Суматохин, архитектор,
куратор Кафедры Ближнего Пространства,
руководитель Бюро архитектуры ВЕТЕР ВЕЕТ
https://moskvichmag.ru/.../pochemu-vy-dolzhny-menya-znat.../
Уже с пятилетнего возраста мне запрещалось рисовать на отдельных листочках. Я должен был рисовать только в специальном альбоме. Отсюда интерес не только к рисованию, но и к обобщению – умению подниматься от частных случаев к самым общим принципам.
Архитектор прежде всего романтик…
Приходишь на загородный участок, где скоро начнется строительство по твоему проекту: бурьян, крапива, пижма. Проходит несколько месяцев, и ты уже стоишь на втором этаже дома. Смотришь через окно, еще без рамы и стекол, сверху вниз на желтеющую еще кое-где пижму… В этот момент ты осознаешь, что здесь, среди бурьяна, по особым законам организовано новое культурное пространство. Точнее, это то же пространство, что и было, но ты разделил его на части стенами и перекрытиями, соединил эти части проемами и лестницами. Воздух остался тот же, но уже можно ходить из комнаты в комнату, выглядывать в окна, и это настоящее, рукотворное чудо… Все культурные люди посещают памятники архитектуры, древние, средневековые, всякие, но если ты строишь сам, у тебя есть возможность наблюдать процесс роста архитектуры из пустоты. И это происходит со всей очевидностью прямо перед тобой, в Ближнем пространстве.
Как заниматься архитектурой?
В учебниках сказано, что архитектура – это создание пространства для различных социокультурных целей, а значит, это создание Ближнего пространства для тех, кто в нем будет находиться, жить, взрослеть, бывать. А если у тебя вовсе нет ощущения Ближнего пространства, если ты не отдаешь себе отчет, в каких пространствах как ты себя чувствуешь, если ты не накапливаешь этот опыт и не научился его воплощать в своей работе, то как ты можешь заниматься архитектурой? Безусловно, архитектура зиждится на телесном опыте пребывания в самых разнообразных пространствах, и, наоборот, дает нам этот ценнейший опыт! Значит, главное для архитектора – быть внимательным к тому, что вокруг, научиться внимать Ближнему пространству.
Большая польза в бесцельных прогулках.
Это мое любимое занятие. Во время таких прогулок – фланирования – открывается многое, что пропускаешь, двигаясь куда-нибудь с определенной целью. Иногда, даже, удается совсем сблизиться с окружением… Вот скажем, у нас в Москве очень мало каменных средневековых построек. А вчера вечером я случайно проходил мимо сохранившихся в Брюсовом переулке русских 'палат'. На белеющих в сумерках стенах особенно загадочно чернели маленькие оконца, расположенные одно относительно другого без видимой современному глазу логики. И я ощутил, что в нескольких шагах от меня существует другой хронотоп, течет другое время. Форма постройки до сих пор удерживает вокруг себя часть давно исчезнувшего мира.
Архитектурная практика ведет к размышлениям.
Размышления побудили меня к чтению лекций: по архитектуре, традиционной японской эстетике, социальной антропологии. Шло время, лекции множились и даже вызывали интерес у слушателей, но только с появлением в моем сознании понятия Ближнее пространство я наконец-то понял, о чем так много лет рассказывал аудитории. Пришло и правильное название преподаваемой 'дисциплине' – ближневедение.
В 2017-ом году я принял участие в 'Тарковских чтениях'.
Чтения проводились в поселке Мясной Рязанской области, а именно, в сарае, который построил возле своего дома Андрей Арсеньевич. Аудитория состояла, в основном, из людей, которые учатся на кинорежиссеров. Читать на архитектурные темы там было бы странно, и мне, конечно, хотелось что-то сказать о Тарковском, о его фильмах. Ведь Тарковский безусловно был режиссером с обостренным чувством Ближнего пространства, он желал и умел его изображать. В конце концов я подготовил лекцию 'Далеко и близко в пространстве Тарковского' и впервые заговорил о утрате современным человеком Ближнего пространства. Вскоре появилась идея проекта, который получил название 'Кафедра Ближнего Пространства'. Поэтому 15 августа 2017-го года, день чтения лекции в сарае Андрея Тарковского, мы считаем днем рождения Кафедры.
Сейчас многие говорят о междисциплинарности.
К сожалению, это слово чаще всего становится пустой фигурой речи, за которой не стоит реальный механизм взаимодействия между отдельными областями знаний. Ближневедение дает реальную платформу для такого взаимодействия. Многие современные научные дисциплины, социальные и художественные практики фактически коренятся в Ближневедении и могут рассматриваться как отделы этой протодисциплины. Это как лепестки, исходящие от сердцевины цветка... Вот, кстати, пример: садовод и кастомайзер автомобилей. Казалось бы, более удаленных друг от друга практик и не придумать. Но, и садовод, высаживающий местные растения вместо экзотических и создающий композиции из все той же пижмы, и кастомайзер, создающий из старого авто при помощи болгарки и сварочного аппарата нечто нетиражно-рукотворное, занимаются по сути одним и тем же делом – приближением себя и тех, кто будет воспринимать результат их деятельности. Только трудятся садовод и кастомайзер в разных отделах Ближневедения.
Не каждый помнит, что в Москве есть остров.
А он есть! Остров образовался после строительства Водоотводного канала в конце
18-го века. Остров протяженный - чтобы обойти его, шагая по набережным Москва-реки и канала потребуется часа три - но узкий, - поэтому москвичи и гости столицы, спеша по своим делам, пересекают его пешком и на транспорте по многу раз на день, не понимая, что перемещаются с 'континента' на остров и обратно. Остров плохо осознается горожанами, поэтому, наверное, у него не было устоявшегося названия. Последнее время, правда, его чаще всего именуют Балчугом. Чтобы привлечь внимание к факту существования московского острова, Кафедра планирует выпуск марки с его изображением. Почему выбран формат почтовой марки? Хотелось, чтобы о Ближнем пространстве в городе напомнила миниатюрная графика, для рассматривания которой нужен пинцет и лупа, графика, которая сама по себе требует приближения и неспешного рассматривания в противовес мимолетному скольжению пальцем по экрану гаджета.
КБП мыслится мне в трех ипостасях.
Во-первых, как общность людей, желающих и умеющих всматриваться в близь, во-вторых, как вполне серьезный исследовательский проект, и в-третьих – как теоретическая база для моей архитектурной практики. Надеюсь и верю, что все эти векторы развития окажутся плодотворными.
Андрей Суматохин, архитектор,
куратор Кафедры Ближнего Пространства,
руководитель Бюро архитектуры ВЕТЕР ВЕЕТ
https://moskvichmag.ru/.../pochemu-vy-dolzhny-menya-znat.../